Анна Австрийская. Злокачественная опухоль молочной железы

Знаменитый Франсуа Жандрон, врач-монах, проведший долгие годы в Канаде среди диких гуронов, позаимствовал у их шаманов «чудодейственную мазь». Разумеется, такое лечение результата не давало.

Анна Австрийская — это имя влюблённо шептали уста короля Франции, что 14-летним юнцом пытался разглядеть прекрасную девочку в окне проносящейся кареты. Для чего он (тогда ещё дофин) украдкой сбежал из дворца и затаился на пути следования кареты. Её любили два кардинала, два первых министра Французского королевства, великий Ришелье и хитроумный Мазарини. Хотя у Ришелье любовь не задалась оттого, что прелестная, но коварная испанка, согласно легенде, заставила кардинала на потеху друзьям плясать сарабанду с её забавными жестами, поклонами и приседаниями, прыжками и всем остальным, включая штаны, обшитые звонкими колокольцами, некоторые из которых по старинной традиции крепились к гульфику. Друзья королевы буквально давились от смеха, извиваясь, словно повешенные, и трясясь, будто больные падучей. Несмотря на музыку, гордый герцог услыхал сипение и всхлипы и сорвал драпировки, за которыми укрывались насмешники. Ярости его не было предела! Он произнес что-то вроде знаменитой фразы Терминатора из одноименного фильма и выскочил из покоев королевы, как ошпаренный.

На самом-то деле королева, которой не было и 25 лет, воспитанная при чрезвычайно строгих нравах двора её батюшки, рея Испании и Португалии Фелипе Третьего, просто не умела ещё увидеть мужчину и кабальеро в человеке, облачённом в сутану, а уж тем более в красную кардинальскую шапку. Да и разница в двадцать лет, скорее всего, была для неё непреодолима. И хоть блестящий ум и великое искусство риторики, которым кардинал владел просто потрясающе, поражали её воображение, о чём она не раз упоминала в своих письмах, побороть в себе нежелание принять страсть кардинала она не смогла. Впрочем, кардинал быстро утешился в объятиях своей племянницы Мари д`Эгийон. Лишь память о жестокой насмешке вкупе с государственными интересами, в которые активно вмешивалась происпански настроенная Анна, поддерживали их взаимную неприязнь.

Любил её и блистательный герцог Бекингем, поразивший весь французский двор неслыханной щедростью и рассыпавший специально едва пришитые на его колет жемчуга на луврских паркетах. Достаточно хитрый и коварный мальчик-миньон короля Иакова Английского, про которого, посмеиваясь, говорили, что в отличие от королевы-мужика Елизаветы Великой господь послал старой доброй Англии короля-бабу, не гнушался целовать королевские башмаки и громко лаять, объявив себя королевской собачкой. Несколько мимолётных встреч, недолгое свидание в Амьенских садах. Анекдотичная, но вполне себе правдивая история с алмазными подвесками, почти как в «Трёх мушкетерах» блистательного, но далекого от исторической правды Александра Дюма. С той лишь разницей, что д`Артаньян в то время путешествовал разве что пешком под стол, так как находился в счастливом дошкольном возрасте. Есть версия (правда, ничем не подтвержденная), что несчастного герцога фанатик Фелтон зарезал по заданию кардинала, безумно ревновавшего королеву к 33-летнему красавцу-герцогу. На допросах злодей показал, что совершил убийство, чтобы покарать нечестивца, негодяя и распутника. Так или иначе Анна Австрийская бережно хранила клинок, которым был убит герцог. Клинок доставили ей из Англии. При этом разные источники именуют его то ножом, то шпагою, то кинжалом. В некоторых случаях присоединяют сюда и платок, пропитанный кровью, что тоже довольно любопытно.

Больше всех повезло лукавому итальянцу Джулио Мазарини, человеку совсем не знатному, но обладавшему тонким умом и большим государственным талантом. Этот итальянец сумел преодолеть всеобщую ненависть к нему со стороны дворянства, части духовенства и огромного большинства простого народа. Он где хитростью, где дипломатией и увёртками сумел разрушить мятеж Фронды, обезвредить «принцев» и сохранить и приуготовить Францию к эпохе полного абсолютизма, передав её окрепшей и единой молодому Людовику XIV. Будучи вдовой-регентшей, королева Анна уже не так строго относилась к интригам с фаворитами и в этот раз, похоже, встретила настоящую любовь. Есть множество свидетельств, что она была совершенно счастлива до самого момента смерти кардинала. Хотя капризный и нервный министр существенно выматывал королеву в дни своей болезни, постоянно жалуясь и требуя то одного, то другого у трогательно заботившейся о нём королевы.

С королем Луи Тринадцатым у неё складывалось по-разному. В ранней юности король робел пред ней. В отличие от распущенных придворных юнцов Людовик был целомудренным юношей. Рассказывают, что он настолько смущался перед дверью спальни своей супруги в брачную ночь, что его матушке королеве Марии Медичи пришлось втолкнуть его туда, упёршись в королевскую спину обеими руками. Луи не было и пятнадцати, оттого он чуть ли не кубарем влетел в комнату, порадовав своим рвением и юную супругу, и присутствующих в спальне придворных, которые по обычаю должны были фиксировать происходящее. Но столь ожидаемый наследник не появился ни в первый год со дня свадьбы, ни в долгие двадцать два года, последовавшие за ним. Король, по общему мнению, должен был стать марионеткой в руках своей властолюбивой матушки Марии Медичи, либо стать послушным орудием своей красавицы-жены. Но он проявил неожиданную твёрдость и примечательную изворотливость. После того, как в 1610 году удар кинжала фанатика Равальяка освободил ему трон Франции, Людовик Тринадцатый, ненавидевший гнусного и лукавого Кончино Кончини, любовника своей матери, фактически правившего страной, устроил заговор, чтобы вернуть себе упущенную власть. В результате алчного маршала д`Анкра изрешетили пулями, а жадная до власти матушка укатила в ссылку, в Блуа. Король, возненавидевший вместе с Кончини и всякое распутство и разврат, противопоставил ему различные строгости: скромно одевался, не позволял придворным излишней пестроты, запретил платья в обтяжку и даже с омерзением плевал в особенно широкие декольте дам.

Обожавший охоту и ремёсла, пропахший лошадиным потом, с пятнами соколиного помёта на обшлагах замшевого охотничьего костюма, звенящий шпорами король был не особенно приятен королеве. Анна Австрийская, утончённая и нежная, прекрасно разбиравшаяся в парфюмерии и косметике, тонко понимавшая музыку и искусство находила увлечения короля грубыми и низменными, не соответствующими образу благородного монарха. А король радостно выращивал овощи и фрукты, и случалось, сам варил из них варенье. Он усовершенствовал пушечные лафеты и создал лучшую в Европе систему снабжения войск,

продемонстрировав миру четкую военную логистику. Одним словом, интересы супругов были противоположны.

Многие из окружения королевы считали его негодным монархом, даже сравнивали его со слугой или мастеровым. Но король всегда тонко чувствовал момент и появлялся за плечом Ришелье, когда это было необходимо. Интриганы, всё чаще возбуждаемые королевой и герцогиней де Шеврез, терпели поражения, им отрубали головы. А тем, кто уцелел, приходилось каяться или скакать за границу, загоняя лошадей. И всё же королева тосковала по галантному мужскому вниманию, сердце её жаждало любви и поклонения. Но благочестивая испанка не желала изменять королю, несмотря на все усилия её давней подруги герцогини Марии де Шеврез, интриганки и известной распутницы, то и дело склонявшей её к измене мужу. Интриги продолжались, кардинала едва не закололи в его дворце. Кстати, именно тогда король велел Ришелье завести себе телохранителей, личных гвардейцев, которые наполняют роман Дюма.

Анна продолжала интриговать против Ришелье. Не всегда кардинал выходил победителем из этих заговоров. Однажды он был в шаге от падения. Ришелье впал в немилость, его вызвали к королю и устроили ему настоящую обструкцию. Мария Медичи в ярости обзывала его неблагодарным лакеем и велела убираться вон. Но король опять вмешался в события – неявно, но, как всегда, деятельно. Представив на минуточку союз своей властолюбивой матушки и интриганки-супруги, Луи пришел в неописуемый ужас. Он вернул кардинала и оказал ему полную поддержку. Система сдержек и противовесов заработала снова.

Королева не оставляла попыток осчастливить мужа и Францию наследником. Четыре её беременности закончились выкидышами. В двух случаях причины известны – это падение с лошади и несчастный случай, когда королева упала на дворцовой лестнице. Остальные же покрыты мраком тайны. Наконец в 1638 году родился первенец – будущий Луи Четырнадцатый. Вся Франция праздновала рождение наследника, король ликовал. Ещё через два года родился брат короля, Филипп. Оба ребенка были похожи на мать, словно ксерокопии. После смерти Ришелье король прожил около года и последовал за кардиналом. Потом был Мазарини, Фронда...

После смерти Мазарини королева удалилась в монастырь Валь де Грас. В 1664 году у неё случился приступ болей – это был рак молочных желёз. Говорят, что женщин, которых недолюбили, поражает этот ужасный недуг. Поэты говорят о неразделенной страсти и другой романтике. Хотя если послушать докторов, они расскажут, что рак молочной железы встречается чуть ли не у каждой десятой женщины пенсионного возраста. Вину возлагают на "темпы" современной жизни с присущим ей стрессом, аборты и генетические причины. Для королевы болезнь была ужасным проклятием. Она полагала её Божьим наказанием за свою исключительную красоту и привлекательность. Всегда изящная и грациозная, королева Анна очень тяготилась этой ужасной болезнью. Ранее благоухавшая тончайшими ароматами, она стала источать отвратительное зловоние.

Знаменитый Франсуа Жандрон, врач-монах, проведший долгие годы в Канаде среди диких гуронов, позаимствовал у их шаманов «чудодейственную мазь», которую дикари приготавливали из особого рода камней, встречавшихся обычно на берегу озера Эри. Разумеется, такое лечение результата не давало. Королеве сделали операцию по иссечению опухоли. Но рана быстро превратилась в источающую отвратительный гной язву. Анна Австрийская переносила неимоверные муки стойко, без жалоб и капризов, хотя болезнь причиняла ей чудовищные страдания, а средств унять боль тогдашняя медицина не знала. Королева Анна скончалась 20 января рокового для неё 1666 года, 65 лет отроду. Тело её было погребено в королевской усыпальнице Сен-Дени.