Карлики Диего Веласкеса. Портрет Питера Динклейджа создан в 1644 году

На полотне изображен придворный шут кардинал-инфанта Фердинанда, правящего во Фландрии, Себастьян де Морра, после смерти хозяина вернувшийся в Мадрид и в 1643 году поступивший на службу к принцу Бальтазару Карлосу. Именно в Мадриде его и написал Веласкес, но сходство с американским актером поразительное.  

Актер Питер Динклэйдж, ставший для многих известным благодаря роли Тириона Ланистера в сериале «Игра Престолов», родился с ахондроплазией - наследственным заболеванием, которое приводит к карликовости из-за потери чувствительности тканей организма к гормону роста и которое пока не умеют лечить. Его родители и брат – люди среднего роста, а вот рост актера - 135 см. Небольшой рост не помешал ему жениться, родить двух детей и завоевать сердца миллионов поклонников. Одним из таких поклонников, видимо, был и испанский живописец Диего Веласкес, который в 1644 году создал портрет Питера Динклейджа.

Портрет, конечно, называется иначе – бытовало мнение, что на полотне был изображен придворный шут кардинал-инфанта Фердинанда, правящего во Фландрии, Себастьян де Морра, после смерти хозяина вернувшийся в Мадрид и в 1643 году поступивший на службу к принцу Бальтазару Карлосу. Именно в Мадриде его и написал Веласкес, но сходство с американским актером поразительное. Мы видим сидящего карлика, вместо кистей рук у которого культи, но взгляд его темных глаз умен и ироничен. Его образованность и властность подчеркиваются дорогой накидкой, накинутой на плечи и напоминающей королевскую мантию: шуты не только безбоязненно могли говорить при дворе различные остроты и колкости, но часто выступали доверенными лицами своих господ, а иногда могли и шпионить.

Интересом к изображению «маленького человека» Веласкес проникся с легкой кисти своего товарища, художника Хосе де Риберы, который часто писал бродяжек и нищих. Как и Рибера Вебаскес относился к ним не просто с симпатией, но создавал полотна, где по своему величию они ни в чем не уступали самым богатым и именитым людям той эпохи.

Портрет Себастьяна де Морра сейчас атрибутируют как портрет шута по прозвищу Эль Примо («брат» или «кузен»), который в 1644 году сопровождал короля Филиппа IV во время поездки в Арагон, и факт того, что он позировал Веласкесу, документально подтвержден. Так, этой точки зрения придерживается музей Прадо, в коллекции которого находится полотно. В работах Веласкеса несложно запутаться: в общей сложности в его серию, посвященную шутам и карликам, входило около 10 портретов, не считая беглых упоминаний (как, например, в выдающихся «Менинах» можно увидеть сразу двух карликов, живших при дворе). В этом нет ничего удивительного, - только при дворе Филиппа IV, который больше думал об увеселениях, чем о жизни своих подданных, числилось не менее 110 карликов. Они жили при дворе испанских монархов еще при Фердинанде и Изабелле, и художники писали «лос труанес» и до Веласкеса, и после него. При этом испанский этикет был консервативен и строг: например, когда первая жена Филиппа IV рассмеялась, услышав болтовню двух попугаев, им свернули шеи.

«Лос труанес» Веласкеса легко разделить на 2 группы: он пишет таких шутов, как Эль Примо, где физические недостатки сглаживаются благородством души и остротой ума, но также портретирует «вечных детей», где слабоумие буквально выставлено напоказ и лишено всяческого романтизма. В портрете «Шут Хуан де Калабасас» художник изображает калабасы, высохшие тыквы, которые использовались в качестве погремушек, а также были символом глупости. В эту же группу можно отнести и портрет шута Франсиско Лескано – карлика, которому по достоверному полотну художника смогли диагностировать кретинизм, вызванный нехваткой йода в организме. Полуоткрытые рты со скользящими по губам улыбками шутов-детей, которые живут в иллюзорном мире, контрастируют с серьезными лицами шутов-интеллектуалов, следующих нормам этикета. При этом их физические недостатки Веласкес напротив старается сгладить: ракурсом, позой, расположением, светотеневой моделировкой, - бережно пытаясь донести до зрителя главное и не вызвать при этом улыбки или отвращения. Так, например, Эль Примо изображен сидящим, что скрывает его маленький рост и неразвитые конечности (первое впечатление, что руки сжаты в кулаки и пальцы просто-напросто спрятаны, но это не так). Красная накидка, белый отложной воротничок и темно-оливковый фон оттеняют яркое пятно лица с высоким лбом и живыми глазами. Переросший увлечение караваджизмом Веласкес блестяще работает с тенью и светом: карлик вырастает из темноты, нет ни привычного пейзажа, ни пышных драпировок, ни античных руин, передний план ярко освещен, и за счет такого близкого расположения одинокой фигуры, выдвинутой к краю полотна, герой максимально приближен к зрителю, рамки между реальным миром и миром картины стираются.

Переатрибуция позволяет говорить и о дворянском происхождении Эль Примо, и об обильных любовных похождениях, и о почетной должности в королевской канцелярии, но самое важное, конечно, не изменяется от технических деталей. История о том, как обманутый муж заколол жену, добавит пикантности, но ум и благородство будут сквозить во взгляде вне зависимости от того, правдива эта история или нет.