Рей, как оказалось в дальнейшем, ничего не смыслил в живописи, потому что портретом, подаренным ему ван Гогом, заткнул дыру в крыше курятника, но зато был честным и усердным врачом.
Бывает так, что художника знают не по его картинам, а сразу вспоминают, что он натворил. Про Дали говорили, что он грубо пошутил над Арамом Хачатуряном, Эгона Шиле обвиняли в педофилии, Серов нахамил императрице Александре Федоровне, Пикассо крутил романы с огромным количеством женщин, а ван Гог лишил себя уха.
И если история про Дали и Хачатуряна, - скорее, скандальный анекдот, то ван Гог действительно порезал себя опасной бритвой. Это произошло в Арле, городе на юге Франции, местности, которая стала мечтой о земном рае, своеобразной утопией для художника. Здесь он решил создать коммуну для живописцев, и первым, кого он пригласил в свою «Южную мастерскую», был Поль Гоген. Гоген туда поехал не ради дружбы или высоких идеалов: Тео, опекающий своего брата Винсента, обещал выплачивать Гогену денежное пособие.
Сейчас существует много версий, что же именно стало окончательной причиной разлада: их совершенно разные взгляды на искусство, сложные характеры, симпатия к одной и той же проститутке или же финансовые документы Поля, обнаруженные Винсентом. Мало того, события той ночи обросли огромным количеством домыслов: некоторые даже считали, что мочку уха Винсенту отсек рапирой Гоген, после чего ван Гог в сильнейшем припадке (он «слышал голоса») был доставлен в больницу Арля, где в течение 15 дней его выхаживал 23-летний практикант Феликс Рей.
Рей, как оказалось в дальнейшем, ничего не смыслил в живописи, потому что портретом, подаренным ему ван Гогом, заткнул дыру в крыше курятника, но зато был честным и усердным врачом: внимательно отнесся к своему пациенту, выхаживал его в течение всего срока пребывания, поддержал в решении лечь в психиатрическую лечебницу в Сен-Реми, а после окончания интернатуры стал лечить туберкулез, спасал людей во время эпидемии холеры и даже получил серебряную медаль от МВД Франции.
Хотя знавшие доктора Рея отмечали, что портрет вышел очень похожим, в чертах лица есть что-то японское: юг Франции, где художник оказался впервые, где было тепло, все было залито солнцем и цвели фруктовые деревья, был для него, выходца из Нидерландов, экзотикой сродни Японии, ее эквивалентом. Японская живопись, как он считал, оказала влияние на всех импрессионистов, и в Арль, где можно было смотреть на мир «японскими глазами», он отправился за «чистотой атмосферы и легкими цветовыми эффектами».
То, что в полной мере нашло отражение в его пейзажных работах, в «Портрете доктор Рея» едва уловимо. Но как и в японской цветной гравюре живописная техника намеренно упрощается: мы видим плоскостное изображение, где фигура доктора обведена черным контуром и дан лишь слабый намек на светотеневую моделировку.
О ярких контрастных цветах и нарочитой декоративности задника Рей позже скажет так: «Когда я увидел, что он очертил мою голову зеленым цветом, а волосы и усы нарисовал красными, и всё это на ядовито-зеленом фоне, я был просто в ужасе».
Зато другой врач, также лечивший ван Гога годом позже, окажется учеником Курбе, другом Писсарро, Мане и Сезанна, поэтому от своего портрета кисти ван Гога придет в такой неописуемый восторг, что потребует создать для него авторскую копию.
Это случилось в Овер-сюр-Уаз, месте, куда по совету художника Камиля Писсарро отвез ван Гога его брат Тео, испугавшись рецидива болезни в Париже, городе с безграничными возможностями и беспощадными искусами. Здесь, в тридцати километрах от Парижа, Винсент провел два месяца, создав около 80 работ, – поразительная работоспособность, когда созданные полотна не успевали сохнуть и художник просто клал холсты под кровать один на другой. Эта одержимость лишала его сил, но именно в работе лечащий врач видел спасение для Винсента. Работы этого периода довольно разные, это поиск, но и в попытке отыскать что-то новое можно создать шедевр, как это случилось с «Портретом доктора Гаше».
Этих портретов действительно два: первый вариант находится в частной коллекции, авторское повторение висит в музее Д’Орсе. Ван Гог писал Тео о своей задумке: «...Лицо цвета обожженного кирпича, загорелое от солнца, с рыжей шевелюрой, в белой фуражке, на фоне пейзажа с голубыми холмами; его одежда цвета ультрамарина, лицо на этом фоне выделяется и бледнеет, хотя оно и кирпичного тона. Руки - руки врача, более светлы, чем лицо. Перед ним на красном столе желтые романы и цветок наперстянки, темно-пурпуровый». Когда не видишь работы, а только читаешь ее описание в письме художника, то кажется, что она очень бравурная и звучная (поскольку она очень яркая, а цвет играет большую роль в передачи настроения), но удивительно, что доктор Гаше, которого Винсент нашел «больным и нервным», изображен в глубокой меланхолии: его поза, когда он сидит, подперев рукой щеку, потухший взор говорят сами за себя. Желтые пятна (романы Гонкуров), пурпурный аккорд (из наперстянки врач готовил лекарство для Винсента с целью предупреждения эпилептических припадков), оранжевая скатерть только служат контрастом для довлеющей сине-голубой гаммы, такой же меланхолической и печальной, как и в «голубом» периоде Пикассо. Второй портрет не являлся буквальным повторением: пейзаж на заднем плане сведен к волнистой линии, меньше деталей (например, на столе осталась только ветка наперстянки), выражение лица несколько иное (вскинутые брови, морщина на лбу, смеженные веки).
Доктор Гаше, несмотря на образование, полученное в Сорбонне, и обширный опыт, приобретенный на фронте и во время борьбы с эпидемией холеры, склонялся к тому, что сейчас относится к комплементарной медицине (занимался водолечением, применял электричество, был гомеопатом), и ван Гогу стал больше приятелем, нежели лечащим врачом. Они вели беседы об искусстве, у Гаше была приличная коллекция работ импрессионистов, причем доктор даже обучил своего подопечного технике офорта (одна из гравюр тоже изображает доктора). Когда ван Гог получил огнестрельное ранение (сейчас есть смелая версия, что это не было самоубийством, а выстрелом по неосторожности, совершенным подростками, приятелями художника) и сам добрался до больницы, он послал за доктором Гаше.
Врач не спас ван Гога от смерти, зато художник смог подарить доктору бессмертие.