Рок-н-рольщик отказался умирать молодым. Чудесное исцеление Даффа Маккагана

Спустя год после того, как Дафф Маккага чуть не умер от приступа панкреатита, он вернулся в Сиэтл и прошел медосмотр у доктора Томаса. Старый врач не мог поверить своим глазам: перед ним стоял совсем другой человек. Состояние внутренних органов и крови Маккагана заметно улучшилось.  

13 июля 2018 года в Москве состоялся концерт американской супергруппы Guns N’Roses. Коллектив выступил в оригинальном составе: вокалист Эксл Роуз, гитарист Слэш и бас-гитарист Дафф Маккаган. Об удивительном повороте судьбы, сделавшим воссоединение группы возможным, наш рассказ.

Утром 10 мая 1994 г. бас-гитарист группы Guns N’Roses Дафф Маккаган проснулся в недавно купленном особняке на озере Вашингтон от острой боли в животе. За последние месяцы он привык к боли – тупой, ноющей боли, которая постоянно сопровождала его, но на этот раз все было гораздо хуже. Эта боль была невообразимой – словно кто-то воткнул ему в живот тупой нож и крутил им в его кишках.

Дафф потянулся к телефону, который стоял на тумбочке рядом с кроватью. Глаза застилала черная пелена, он почти ничего не видел. Рука Даффа упала в пустоту, он вскрикнул и свалился с кровати на пол. В животе словно разорвалась бомба.

Он лежал на полу, чувствуя, как внутри разливается жидкий огонь. Потом, не веря своим ушам, услышал, как где-то внизу хлопнула входная дверь. «Эй, чувак, ты дома?» - позвал голос лучшего друга Даффа, Энди. Но Маккаган не мог ответить – он лежал на полу лицом вниз и беззвучно рыдал. Наконец, Энди поднялся по лестнице и зашел в спальню.

«Вот дерьмо, - сказал Энди, глядя на распростертого на полу Даффа. – Это, наконец, произошло!».

Скорая, которую вызвал Энди, приехала через пять минут. Когда Маккагана доставили в Северо-Западный госпиталь в Сиэтле он плакал и умолял врачей убить его. «Пожалуйста, убейте меня. Просто убейте меня. Убейте. Пожалуйста!», - канючил он.

Рядом с больничной койкой Даффа стоял Брэд Томас, врач, наблюдавший его еще в детстве. Доктор с сожалением смотрел на одутловатого белобрысого музыканта, который выглядел гораздо старше своих тридцати лет. У его пациента было мало шансов выкарабкаться: героин, кокаин и особенно алкоголь нанесли организму Маккагана плохо совместимый с жизнью ущерб. Больше всего опасений внушала доктору поджелудочная железа Даффа: она была размером с футбольный мяч, отчего бас-гитарист выглядел похожим на беременную женщину. Поджелудочная перестала работать: вырабатываемые ей ферменты не сбрасывались в двенадцатиперстную кишку, как это должно происходить в обычных условиях, а «варились» внутри нее самой, проникая в кровь и причиняя нестерпимую, жгучую боль.

Врачи Северо-Западного госпиталя настаивали на немедленной резекции пораженного органа. Панкреэктомия спасла бы Маккагана, но превратила бы его в инвалида, которому всю оставшуюся жизнь пришлось бы проходить процедуру диализа и постоянно ставить инъекции инсулина (за выработку которого, в частности, ответственна поджелудочная железа). Однако что-то удерживало доктора Томаса от этого необратимого поступка.

«Минуточку, джентльмены», - сказал он хирургам и распорядился привезти в палату аппарат УЗИ. Под недовольными взглядами хирургов Томас еще раз внимательно исследовал поджелудочную железу Маккагана. Так и есть: опухоль лопнула, разорвалась (возможно, от удара об пол, когда Дафф свалился с кровати) и теперь поджелудочная железа уменьшалась.

«Раз поджелудочная больше не увеличивается, и кровь начала свертываться, можно не торопиться с операцией», - заявил доктор Томас. – «Я бы порекомендовал оставить больного в отделении интенсивной терапии. Думаю, он справится».

Даффу прописали большие дозы морфина и либриума, чтобы облегчить все еще терзавшую его боль. Капельница была снабжена пультом управления – нажимая кнопки, Маккаган мог самостоятельно определять время введения дозы. Первые два дня Дафф нажимал на них постоянно. На третий день вдруг осознал, что перерыв между получением доз морфина становится немного больше. На шестой день врачи отобрали у него пульт управления – как писал Маккаган, «потому что я был неумеренным наркоманом».

К этому моменту поджелудочная почти восстановила свои функции, и он уже не испытывал таких страданий, как прежде. Просто теперь к ним добавилась ломка от уменьшения доз морфина, но ее Дафф стоически переносил. Выдерживать моральные терзания было гораздо сложнее. Однажды повидать его пришла мать: пожилая женщина, страдавшая болезнью Паркинсона, сидела в инвалидном кресле, смотрела на сына и слезы катились по ее щекам. И Дафф, глядя на нее, тоже заплакал: он увидел себя глазами матери, лежащего на больничной койке с капельницей морфина в одной руке, и либриума – в другой. «Это неправильно, - сказал он себе. – Ты – гребаный придурок, это ты должен заботиться о ней, а не наоборот».

Это был момент просветления. С этой минуты Дафф по-настоящему захотел измениться.

Спустя две недели Маккагана выписали. Перед тем, как он отправился домой, доктор Томас пригласил его к себе в кабинет и сказал: «Ну что, парень, похоже, этот раунд ты выиграл. Но бой еще не окончен. Я устроил тебя в центр реабилитации от алкогольной и наркотической зависимости. Мы можем перевезти тебя туда прямо из больницы».

Но Дафф покачал головой. Он уже лежал однажды в реабилитационном центре в Калифорнии – в том самом, откуда сбежал перед своей гибелью Курт Кобейн (если вы читали эссе о загадочной смерти солиста «Нирваны», то, возможно, помните, что именно Дафф Маккаган был одним из последних людей, общавшихся с Куртом в салоне самолета Лос-Анджелес - Сиэтл).

«Думаю, я сам справлюсь», - сказал он доктору Томасу. – «Но спасибо большое за помощь».

Теперь вместо желания помочь во взгляде доктора ясно читался скептицизм, подкрепленный годами опыта.

«Что ж, дело твое, но я должен тебя предупредить, Дафф – если ты еще раз – хотя бы один раз! – выпьешь алкоголь, ты умрешь. Ты понял меня?»

Дафф Маккаган кивнул. Две недели одиночества в больнице сделали для него больше, чем мог бы сделать любой реабилитационный центр.

«Хорошо, - сказал доктор раздраженно. – Отправляйся домой. Я выпишу тебе двухнедельный запас либриума. Будешь принимать по две таблетки шесть раз в день. Потом пять раз в день – пока не сведешь до одной».

Провожая своего необычного пациента, доктор Томас был уверен, что тот обязательно сорвется. Вопрос лишь во времени. Чудеса иногда случаются, но Дафф Маккаган свой лимит чудес уже исчерпал.

Доктор ошибался.

***

У большинства рок-музыкантов есть свои демоны, и чаще всего это наркотики. Курт Кобейн страдал от героиновой зависимости, Джимми Хендрикс предпочитал ЛСД (хотя умер от передозировки героина), любимым наркотиком лидера «Аэросмит» Стивена Тайлера был кокаин. Дафф Маккаган отдавал должное всем этим наркотикам, но его главным демоном был алкоголь.

Дафф, которого на самом деле звали Майкл Эндрю Маккаган, вырос в большой и шумной семье с ирландскими корнями, где выпивка не считалась чем-то зазорным. Младший из восьми детей Элис и Элмера Маккаганов, он рос, предоставленный самому себе. Дафф начал курить травку в четвертом классе школы, первый раз выпил в пятом классе, а в шестом попробовал ЛСД. «К седьмому классу я был экспертом по различению тех сортов грибов, от которых получаешь кайф. В седьмом классе я впервые понюхал кокаин. В средней школе я пробовал кодеин, кваалюд и валиум. Это не было чем-то сверхъестественным если ребенок принимал наркотики, в 70-х годах никто не кричал и не предупреждал об опасности».

Закинувшись колесами, Дафф не раз угонял автомобили и воровал лодки на озере Вашингтон. Но потом в его жизнь вошла музыка, и он свернул с криминальной дорожки. В пятнадцать лет Маккаган создал свою первую панк-группу под названием Vains. В двадцать один переехал в Лос-Анджелес, где познакомился с Экслом Роузом и стал бас-гитаристом в группе Guns N’ Roses, которой суждено было вырасти в легенду американского хард-рока.

Во время гастролей Guns N’Roses в Ирландии в 1992 г. ирландские родственники устроили в честь Даффа большое барбекю, на которое собрались больше 100 человек из разных поколений Маккаганов, оставшихся в Старом Свете. Многих из них музыкант видел первый раз в жизни. В своей автобиографии Дафф вспоминал: «Чтобы лучше узнать друг друга, мы останавливались в каждом баре по дороге в отель, а их, по-видимому, было довольно много. В какой-то момент одна старушка – двоюродная бабушка или что-то в этом роде – отвела меня в сторону и ухватила за щеки.

«Ты слишком много пьешь, - прохрипела она. – Я видела тебя по телевизору, и ты слишком много пьешь».

Я огляделся. Все эти ублюдки пили.

Я пью слишком много по сравнению со своей родней? Серьезно?

Это было нехорошо. Я пил так много лишь потому, что хотел быть в таком же состоянии опьянения, в каком были мои собутыльники, с одной лишь разницей – их уносило уже с одного коктейля. Я не падал. Иногда я слишком напивался, не спорю – именно тогда я исчезал, чтобы нюхнуть кокаина и протрезветь. Никаких проблем».

Чтобы алкоголь не мешал ему играть, Дафф Маккаган «изобрел» средство, которое помогало ему быстро прийти в норму (или то, что он считал нормой) после неумеренных возлияний: он вытряхивал половину табака из сигареты и набивал туда кокаин. Такой «косяк», набитый крэком, Дафф называл «смокер». Постепенно дозы алкоголя и наркотиков увеличивались. Теперь, после «смокера», Маккаган «закидывался» несколькими «колесами», которые запивал стаканом водки. К 1994 г. все это привело к хронической алкогольно-наркотической зависимости.

«Мне требовались литры водки и две дорожки кокаина, чтобы только встать с кровати поутру», - писал Маккаган. Алкоголем и наркотиками он закупался оптом. Музыкант жил один, компанию ему составляла только его собака - золотистый ретривер по кличке Хлоя. «Не было никого и ничего, что могло бы остановить меня от употребления наркотиков, когда бы я ни захотел». В 1992 году он попробовал «завязать» и даже провел несколько недель в реабилитационном центре, но, выйдя оттуда, продержался недолго. «Я вновь начал пить – причем с удвоенной силой», - признавался он.

Самой большой психологической проблемой Маккагана были панические атаки, преследовавшие его с детства. В 1992-1994 гг. они случались с ним каждый день, стоило ему выйти за пределы своей «зоны комфорта», границы которой находились в радиусе десяти кварталов от его дома. Чтобы справиться с приступами паники, музыкант брал с собой бутылку водки, к которой прикладывался, пока нервная дрожь не проходила, а в бутылке не оставалось ни капли.

Рано или поздно эти приступы вкупе с невероятным количеством алкоголя, который Дафф поглощал, чтобы заглушить голоса из своего подсознания, должны были привести к трагическому исходу. И однажды он действительно оказался на грани суицида: как-то утром Маккаган обнаружил себя сидящим в закрытом платяном шкафу, с заряженным ружьем 12-го калибра. Дуло было у него во рту, а правый большой палец лежал на спусковом крючке. Дафф грезил о «теплых объятиях смерти», о том, как в детстве, катаясь на водных лыжах, едва не утонул, и о том «блаженном спокойствии», которое испытал, пока его откачивали.

Одного легкого движения было бы достаточно, чтобы Дафф Маккаган предвосхитил поступок Курта Кобейна и вошел в историю, как первый рок-музыкант, застрелившийся из-за проблем с алкоголем и наркотиками. Но тут – очень вовремя! – наркотическая пелена спала с его глаз, и Дафф вспомнил о своей матери. Очень осторожно, чтобы случайно не нажать на крючок, вытащил дуло ружья изо рта.

Спустя несколько месяцев Дафф встретил в самолете, летевшем из Лос-Анджелеса в Сиэтл, Курта Кобейна и интуитивно почувствовал, что с солистом «Нирваны» что-то не то. «Он выглядел потерянным в своем одиночестве, запутавшимся, как и я, в самом себе… Когда мы приземлились, я подумал, что стоило пригласить его пожить у меня дома; я повернулся, чтобы сказать ему это, но он уже исчез».

Спустя несколько дней тело Курта Кобейна было найдено в оранжерее над гаражом его особняка в Сиэтле. Даффа это известие поразило до глубины души. Но прошло всего два месяца, и он сам оказался на пороге смерти. «Удивительно, что я вообще был жив тогда, в мае 1994 г. Долгое время я считал, что скончаюсь к тридцати годам – и я только что достиг этого возраста в феврале того года».

Но недели, проведенные в Северо-Западном госпитале Сиэтла, полностью изменили мировоззрение Даффа. Из больницы он вышел с твердым намерением стать другим человеком. В его ситуации «другим» означало прежде всего «трезвым».

***

Первый шаг Даффа к выздоровлению был на удивление простым. Он начал гулять со своей собакой Хлоей, которая, казалось, чувствовала, в каком сложном положении находится ее хозяин – она ни на шаг не отходила от Маккагана и тыкалась в него носом даже чаще, чем обычно. Долгие прогулки с ретривером вернули Даффу силы. В один прекрасный день он спустился к себе в гараж и вытащил из кучи мусора свой старый горный велосипед.

«Сначала я ездил на своем тяжелом горном велике, чтобы только побороть трясучку, но вскоре понял, что от катания мне становится лучше», - вспоминал Дафф. Он стал кататься все дольше и дольше, просто бесцельно колеся по округе. Выезжал из дома ранним утром, а возвращался в сумерках. Восемь, десять, двенадцать часов. Каждое утро мышцы Даффа нещадно болели – у него не было физических нагрузок уже много лет – но это была хорошая, «добрая», боль, которая только закаляла его дух. «Мое тело было настолько разрушено злоупотреблением, что мой дух был единственным, что держало меня на плаву, единственным, что у меня осталось». Прокатавшись неделю по равнинам, Дафф стал выбирать себе более сложные маршруты по холмам, которых в Сиэтле много. Он не давал себе никаких поблажек. Это было что-то вроде самобичевания, наказания за весь тот вред, что Маккаган причинил себе и окружающим. Мышцы Даффа горели – но ему это нравилось.

По мере того, как проходили недели, выносливость Даффа повышалась, а его разум очищался. «Я чувствовал себя так, словно до этого не жил вовсе». К своему огромному удивлению, он начал чувствовать запах травы и деревьев. Все краски и запахи этого мира, то, что отняли у Даффа наркотики и алкоголь, возвращались к нему. «Физические страдания дарили победу над собой. И впервые за годы я поверил, что, возможно, у меня есть шанс выжить. Я снова почувствовал себя человеком. Почки больше не болели, когда я мочился, а желудок требовал настоящей пищи».

Энди – тот самый друг, который и вызвал к Даффу «скорую» - принес ему книгу по здоровому питанию, и объявил, что готов сесть вместе с ним на диету для больных с ограниченной функцией пищеварительного тракта. Диета оказалась вполне приемлемой – много овощей, много рыбы. В ней было достаточно белка для тренировок, которым Маккаган отдавал не меньше восьми часов в день. Жизнь Даффа налаживалась, он получал настоящее удовольствие от того, что был трезвым.

В один прекрасный день в Сиэтл прилетел солист Guns N’Roses Эксл Роуз и предложил Даффу вернуться в Лос-Анджелес, чтобы продолжить выступления группы. Это сулило большие деньги, кроме того, Даффу действительно нравилась та музыка, которую играли Guns N’Roses. Но возвращаться в «Город Ангелов» было страшновато. Там на каждом углу Даффа подстерегало его прошлое – наркодилеры, друзья-торчки, которые были бы очень рады вновь затусоваться со знаменитым басистом. Где-то там жила его вторая жена Линда, которая вряд ли поддержала бы его стремление освободиться от зависимости. «Да и как я мог ожидать понимания с ее стороны? Наши отношения основывались на том, что мы торчали вместе».

И все же Дафф решился. С собой он взял только собаку и велосипед. А приехав в Лос-Анджелес, первым делом заскочил в веломагазин, чтобы купить новую цепь для своего байка. В магазине он заметил листок, на котором записывались все желающие участвовать в велосипедных гонках на длинные дистанции по пересеченной местности. Гонка должна была состояться через семь недель. После недолгого размышления Дафф записался в категории «для новичков» - не в последнюю очередь потому, что решил: это дало бы ему весомую причину, чтобы оставаться трезвым вплоть до определенной даты. Вслед за этим Маккаган приобрел новый, дорогой и очень хороший горный велосипед. И принялся тренироваться с удвоенной силой. Он пил много воды и пунктуально наблюдал за тем, как спадает вес, набранный им в период алкогольных излишеств. За первые три месяца после выхода из госпиталя Дафф сбросил около 25 килограммов.

Он начал читать – и вскоре стал запойным читателем. Он открыл для себя Хемингуэя, Фицджеральда, увлекся историческими работами о Гражданской войне в Америке. Дафф жил затворником, как монах, справедливо опасаясь впускать в свой дом кого-то из прежней жизни. Ему и без того приходилось нелегко: на репетициях Guns N’Roses все чаще случались конфликты, музыканты, казалось, возненавидели друг друга и готовы были ругаться по любому поводу. У соло-гитариста Слэша были проблемы с героином, у вокалиста Эксла Роуза – с неконтролируемыми вспышками гнева. Спонсоры, вложившие в Guns N’Roses большие деньги, требовали от Даффа, как от единственного вменяемого и трезвого члена коллектива, чтобы он восстановил в группе порядок. Все это расшатывало и без того нестабильные нервы Маккагана, его все чаще посещали предательские мысли – а не попробовать ли снять стресс старым испытанным способом? «Я все еще имел сильное желание схватить бутылку водки и снять напряжение, когда эти ублюдки позвонят мне со своими требованиями. Черт побери, я что, не могу выпить стакан вина, чтобы снять напряжение? Хотя, возможно, это не было сильным желанием. Вероятно, это было больше чувство отчаяния, отчаяния, что я уже использовал все свои возможности. Что, вообще больше никогда?..»

Но Дафф справился с искушением. Он принял участие в велогонке и пришел 59-м из 300 участвовавших в ней спортсменов. После объявления результатов к нему подошел высокий парень, лицо которого показалось Маккагану смутно знакомым, и спросил: «Эй, это ведь ты Дафф?».

Тут Маккаган понял, где он уже видел этого парня – на плакатах, которые висели повсюду на финише гонок. Это был бывший чемпион мира Дейв Каллинан.

Судьба Каллинана тоже была непростой. Во время гонки в Финиксе он неудачно упал с велосипеда, в результате чего разорвался его аортальный клапан. К счастью для Дейва, неподалеку располагалась всемирно известная клиника Майо, доктора которой спасли ему жизнь. Однако врачи сообщили ему, что из-за установленного в сердце титанового клапана и препаратов для разжижения крови, которые Дейву придется принимать регулярно, он больше не сможет участвовать в профессиональных велогонках. На этом злоключения Каллигана не закончились: вернувшись в свой дом в Колорадо он обнаружил, что жена ушла от него, как только его карьера велогонщика оказалась под угрозой. Разочарованный, но не сломленный, Дейв перебрался в Калифорнию, где и встретил одного из своих музыкальных кумиров, Даффа Маккагана.

Дафф и Каллинан (для друзей – Калли) стали тренироваться вместе. Калли познакомил Даффа с друзьями-велогонщиками, и Маккаган, наконец, распрощался со своим вынужденным одиночеством. Компания спортсменов пришлась ему по душе. Они не пили, не кололись и не нюхали кокаин, а к еде относились предельно утилитарно – как к топливу для тренировок.

Постепенно, однако, Дафф стал замечать, что ему уже недостаточно тех нагрузок, которые он получает, тренируясь с велогонщиками. Калли посоветовал ему заняться тяжелой атлетикой, и Маккаган с восторгом принял это предложение. В качалку Дафф ходил ежедневно, кроме воскресенья, и то только потому, что зал по воскресеньям был закрыт. Его тренер настаивал на очищающей диете, и Дафф ел одно и то же каждый день: дыня на завтрак, салат с жареной рыбой на обед и курица-гриль с кукурузой и фасолью на ужин. И вода, много воды.

Токсины уходили из тела Маккагана, оно становилось жилистым и мускулистым, но ему по-прежнему не хватало нагрузок. Когда он в очередной раз пожаловался тренеру, что не знает, чем занять себя после того, как выходит из тренажерного зала, тот кивнул на здание, располагавшееся неподалеку: «Загляни туда, там занимаются крутые ребята».

Зал, куда заглянул Дафф, назывался House of Champions – это был додзё, школа боевых искусств направления Укидокан, американского варианта каратэ, создателем которого был Бенни Уркидез по прозвищу «Реактивный Бенни». В эпоху, когда героями киноэкрана были Жан-Клод Ван Дамм и Стивен Сигал, «Реактивный Бенни» мог стать звездой Голливуда – он даже снимался в качестве главного противника знаменитого Джеки Чана. Но его не привлекала карьера кинозвезды, он стремился быть чемпионом на ринге. Потрясающе хладнокровный, он сразу же понял, в чем проблема Даффа, и чем ему могут помочь занятия боевыми искусствами. Для Маккагана он стал человеком, заменившим ему отца. Бенни изнурял Даффа многочасовыми тяжелейшими тренировками, ставил его в спарринг с гораздо более сильными бойцами, заставлял отжиматься в помещении под самой крышей, где температура достигала +46 градусов по Цельсию, бесстрастно смотрел, как Маккагана выворачивает наизнанку в углу додзё. И в конце концов он не только добился того, что Дафф очистился от всей скверны, которой он отравлял свой организм на протяжении двадцати лет, но и сделал из бывшего наркомана и алкоголика настоящего бойца.

Спустя год после того, как Дафф чуть не умер от приступа панкреатита, он вернулся в Сиэтл и прошел медосмотр у доктора Томаса. Старый врач не мог поверить своим глазам: перед ним стоял совсем другой человек. Состояние внутренних органов и крови Маккагана заметно улучшилось. В прожженной ферментами стенке кишечника по-прежнему было зарубцевавшееся отверстие, но больше никаких повреждений доктор не увидел.

«Сказать, что я и не надеялся, что вы поправитесь – ничего не сказать, - признался Даффу доктор Томас. – Я не ожидал, что вы проживете больше шести месяцев».

«Ну, не приукрашивайте, док, - ухмыльнулся Маккаган. – Я думаю, алкоголики, которые дошли до стадии острого панкреатита, даже не задумываются о том, чтобы изменить свою жизнь. Я решился – и это дало мне прилив адреналина».

…С тех пор прошло двадцать три года. Дафф Маккаган не просто укротил своих демонов – он стал по-настоящему успешным и здоровым человеком, добившимся очень многого. Он занимался с частным преподавателем, а затем закончил Школу бизнеса и экономики при Университете Сиэтла. В 2000 г., в возрасте 36 лет, он поступил в Университет Сиэтла и закончил его в числе лучших студентов. После этого Дафф основал собственную компанию по управлению активами для музыкантов – Meridian Rock. Столкнувшись в свое время с нечистоплотностью финансовых менеджеров Guns N’Roses, Дафф теперь обучает рокеров, как избежать «подстав» и обмана при управлении денежными потоками. Кроме того, Дафф известен и как журналист – он вел собственную еженедельную рубрику «Даффономика» для сайта журнала «Плейбой» и спортивную колонку для портала ESPN.com.

В 1997 г. Дафф женился в третий раз – на красавице-модели Сьюзен Холмс (по прозвищу  «Тело»), и вскоре стал отцом двух дочерей. Он снялся в телесериале «Скользящие» в роли мертвого рокера-вампира. Он написал две книги – «Это так просто (и другая ложь)» (цитаты из нее приведены в этой статье) и «Как быть мужчиной (и другие иллюзии)». И, наконец, в 2016 г. он вернулся в группу Guns N’Roses и воссоединенная команда с огромным успехом отыграла несколько концертов в клубах и концертных залах Америки.

А ведь всего этого могло и не быть, если бы однажды майским днем 1994 г. Дафф Маккаган не принял бы твердое решение изменить свою жизнь и навсегда отказаться от алкоголя и наркотиков. Доктор Томас говорил правду: если бы он сорвался тогда, то подписал бы себе смертный приговор. Но Дафф выдержал.

В свои 54 года Маккаган выглядит на сорок с небольшим, всем своим видом опровергая ирландскую песню, которую он цитирует в своей автобиографии:

«Жизнь - это не путешествие к смерти

Со стремлением прибыть в конечный пункт безопасно, с идеально защищенным телом,

Но езда с заносом из стороны в сторону.

Ты прибываешь туда совершенно использованный, полностью изношенный, и громко заявляющий:

«Ух, вот это поездочка!»